Haute Cuisine (*франц. Высокая кухня)
рассказ
О, Создатель! Благодарю Тебя за этот чудесный мир, а особенно - за эту прелестную, милую спаленку! Как приятно, как благостно проснуться в собственной теплой, уютной постели! Лежишь и смакуешь процесс перехода, когда пустая после безмятежного сна и звонкая, как цептеровская кастрюля, голова по капелькам, по толикам начинает наполняться мыслями, желаниями, визуальными образами, голосами, запахами, событиями предстоящего дня, и вот в какой-то момент - цок! все эти случайные ингредиенты собираются в яркий п а з л твоей реальности.. Как сладко при этом сознавать, что автор этого чудного, радостного п а з л а только ты, ты сам, и никто другой. Ты с гордостью сознаешь свою исключительность и уникальность. Твоя реальность не может не быть одной из самых вкусных и притягательных! Ещё бы, ведь ты не клошар с помойки, о нет, и не таежный лесоруб какой – а преуспевающий молодой человек 32-х лет, белый, европеец, и, заметьте, не из самой бедной страны. Престижная работа, любимая девушка, замечательно бодрые папа и мама, и всё идет как надо, и впереди только блестящие перспективы. О, сегодняшний день – особенный. Сегодня званый ужин. Он знакомит Беатрис со своими родителями. И это произойдёт непременно в его ресторане! Беатрис, правда, возражала, ей нравится «Венеция», но нет, только не «Венеция», шеф Альдо имеет обыкновение использовать для гарнира маринованные артишоки, а птицу так вообще готовит (по слухам) из мороженых тушек, это настолько de gout mauvais , что…что… Нет, милая, мы устроим ужин в «Золотом Меркурии», ибо здесь самое правильное место для презентации – вот моя работа, мои родители, моя девушка, и вот моя к у х н я. Voila! Servito, signori!
В последнее время Марк жил ощущением, что – вот он, его Тулон, уже совсем близко, наступает его персональный золотой век. Уже год как он, несмотря на молодость, работает на позиции шефа в одном из самых пафосных ресторанов Сент-Моритца. Три дня назад один пожилой мсье вызвал Марка для заслуженных (и уже столь привычных) complimenti al сuoco и заявил, что обязательно порекомендует молодого маэстро своему близкому другу, владельцу «Набоба» в Нью-Йорке. Там как раз открыта вакансия. Считайте, что дело решённое, молодой человек. С управляющим Дюшоном синьор Чеккини договорится. О, «Набоб», Мекка гурманов! Нью-Йорк! Марк поведает об этом Беатрис сегодня вечером, как бы невзначай, и в присутствии родителей. Как им будет приятно! И ей! И ему! Триумфальный карьерный взлёт, не правда ли? Весь в мечтаниях и предвкушениях, Марк брился в своей холостяцкой ванной комнате, наслаждаясь приятным теплом от пола с подогревом, выложенным плиткой LuceCarrara. Ванны Марк не признавал, полагая, что многофункциональная душевая кабина с гидромассажем гораздо более подобает скромному молодому профессионалу, нежели источающая флюиды порока и расточительства буржуазная ванна-джакуззи. Капля воды откуда-то сверху смачно шлёпнулась Марку прямо на кончик носа. Что за ерунда? Откуда? Марк оглядел потолок – нигде не протекает. А, пустяк. Ведь сегодня - Его День! О да, сегодня Марк Динде чувствовал себя воистину Избранным, хотя был бесконечно далёк от эзотерических концепций и прочего смутного буддизма.
Это торжественное ощущение у Марка осталось после сегодняшнего сна, сюжета которого он не понял и не помнил, но от которого сохранилось ликующее послевкусие, а именно, что Марк был некоторым образом измерен, взвешен, оценён и определён к выполнению Высшей Миссии. Что ж, Марк готов. При этих мыслях он провёл своей Gillette чуть сильнее, чем следовало по пикантной ямочке на подбородке и содрал кожу. Нет, нет, не страшно. Сейчас мсье Марк затрёт царапинку лосьончиком. Мигом подсохнет.
На автостоянке Марку пришлось малость поконфликтовать с каким-то идиотом, закрывшим выезд. Толстый бюргер на жалкой Golf ну ооо-очень долго не мог тронуться с места и отгавкивался лающим тирольским тенором, пока Марк вкусно и настойчиво гудел ему. Настроения Марку этот придурок, разумеется, не испортил. Досадно, конечно, но кретинов на дорогах становится всё больше и больше. И откуда они только берутся? C’est la vie. Да ещё вот капля та дурацкая почему-то занозой в голове засела…
Рабочий день начинался в одиннадцать. Обычно на закупки посылался Бертран, водитель и экспедитор, которому Марк два раза в неделю аккуратно составлял смету и выдавал наличность. Конечно, алкоголь и разные сублиматы в ресторан привозили поставщики. Но птица, рыба, зелень и фрукты закупались строго на местном рынке, пусть немного дороже, но зато блюда выходили отменного качества, посетители обгладывали практически все подчистую, в отходы уходили лишь кости, черешки да кожура. Сегодня Марк решил съездить с Бертраном на рынок самолично. Званый ужин должен запомниться на всю жизнь, поэтому важно контролировать процесс с нулевой фазы, с выбора исходного продукта, нельзя упустить ни одной самой мельчайшей детали.
Птица на рынке продавалась в самом дальнем павильончике, в котором стоял специфический запах куриного помета и пыльного птичьего пера. Куры, гуси, индюки с важным видом сидели в клетках, лишь иногда сытое квохтанье нарушалось недоуменным вскриком какого-нибудь жирного петушка, которого фермер вытаскивал за горло из клетки, нёс в заднее помещение и на крепкой плахе ловко отсекал голову. Марк еще раз поразмыслил, и решил, что выбор индюшки, как основного блюда на сегодняшний вечер будет самым правильным. Это будет семейный, почти рождественский ужин. Индюшку можно будет приготовить по-савойски, с грибами, или по-луизиански, с маисом и тыквой, или даже по-нормандски, с тушеным луком и пряженными овощами, пожарить в масле, сметане или с вином, а если еще и пофантазировать с гарниром – картофель, капуста, рис, морковь, перец… Марк с удовольствием зажмурился, представляя себе предстоящий творческий процесс. Нет, сегодня он приготовит индюшку по-калабрийски – в вине, со специями, с фруктами и ягодами. Это будет правильно – ему вспомнились сладкие поцелуи Беатрис, по телу пробежала теплая волна вожделения. Стоя перед клеткой с индюками, Марк внимательно отбирал достойного кандидата на жаркое. Птицу он выбрал не то, чтобы очень жирную, но достаточно упитанную, со здоровым лоснящимся пером. Розовые роговые ободочки вокруг когтей говорили об отсутствии ГМ-добавок в рационе. Спокойные немигающие желтые глаза свидетельствовали о том, что птичка за последние три месяца не сильно утомлялась и не нервничала. То, что надо. Марк уверенно указал Андре на индюшку, и дал Бертрану знак расплатиться. - Нет, Андре, ощипывать не надо, разделаем сами, на месте. Андре пожал плечами, достал индюшку из клетки.
Индюшка не выказывала никаких признаков беспокойства, наоборот, смотрела на сородичей победно, будто ребенок, которого родители демонстративно берут с собой в кино, оставляя в наказание остальных детей дома. Андре ловко обвил ее лапки петлей и сунул птицу вниз головой в подобие авоськи: - Гран мерси, мсье Марк! Приходите ещё, у меня лучшая птица на рынке.
Марк самодовольно кивнул головой, и они направились с Бертраном в овощные ряды.
На обратном пути в ресторан Марк не удержался и позвонил Беатрис.
- C’est moi… Да, милая.... Как ты? Помнишь про сегодняшний ужин? …Да, будут, всю неделю готовятся… Не опаздывай, сегодня в девять…Какое платье?... Да, будет мило… Знаешь, что я вам приготовлю на ужин? … возвращаюсь с рынка в «Меркурий»…. Это будет сюрприз… пальчики оближете… вино тоже сам выберу…ну всё, Бертран паркуется, будем выгружаться… да… да…я люблю тебя, ma cheri… жду, жду… еще позвоню. Чао.
На мобильнике запищал сигнал – аккумулятор на исходе. Марк пошел к своей BMW на стоянке, чтобы взять из бардачка зарядку – и замер в неприятном ступоре. По всей блестящей поверхности, от заднего крыла до передней фары проходил толстый глубокий след, от гвоздя или от автомобильного ключа. Рядом стоял Ford Альфредо, но на нем следов не было. Черт!! Сволочи, козлы! Этого только не хватало! Район вроде спокойный, шпаны не водится… Что же это за гадёныш так поиздевался… И именно на моей новенькой BMW…
К горлу подкатил горький комок, гортань завибрировала. Дрожа от гнева, Марк прошёл в подсобку и принялся облачаться в спецодежду: просторные панталоны с серебристым отливом, белоснежная к у р т к а с позументом и серебряными пуговицами, крахмальный колпак. Вообще-то Марк предпочитал работать в бандане, но управляющий требовал, чтобы повара выходили в зал исключительно в колпаках. - Чао, Альфредо! Ты не видел, что за гад мне борт на “бэхе” продрал? Второй повар, близкий друг и собутыльник, завязывал фартук. - Неа… Я подъезжал, на твоей тачке царапин не было… Точно. Мою тоже поцарапали? - Только мою. Как специально! Убил бы! Альфредо ухмыльнулся и прошмыгнул в овощной склад.
Марк уже доставал из шкафчика фартук, и тут в раздевалку, плотно затворив за собой дверь, зашла официантка Маргарита, задорная, ухоженная прошмандовка лет двадцати двух. Альфредо частенько зажимал ее в коридорах. Халдеи поговаривали, что Марго пару раз давала охранникам – один раз на посудомойке, другой - на овощном складе. - А почему наш котик сегодня такой хмурый? - Отстань, Марго. - Не куксись, котик. Ты сегодня такой импозантный, - Маргарита протиснулась за спиной Марка, демонстративно проведя ему по спине своей грудью. Потом открыла свой шкафчик и принялась расстёгивать блузку. Два шара, туго обжатые паутинным бюстгальтером, вывалились наружу, и Марк поневоле скосил глаза. Уловив реакцию, Марго развернулась к парню и мелко потрясла грудями. - Ну же, котик, расслабься. Сейчас девочка сделает тебе хорошо… Марго сделала кошачье движение и опустилась перед Марком на колени. Марк похолодел. С чего это вдруг? Ёлки-палки, нет, только не это, не здесь, не сейчас, не сегодня!! Хищными ловкими пальцы Марго деловито сдвинула фартук и расстегнула молнию на его брюках. Усилием воли Марк крепко взял официантку за кисти и рывком заставил подняться с колен. - Ты с ума сошла! Мало тебе Бертрана! Не прикасайся ко мне! Дура! Марк судорожно рванулся к двери и вывалился в коридор. В районе паха он ощутил странную раздражающую вибрацию, будто Марго делала ему виртуальный минет, только глотка у неё теперь была размером с Монблан.
Марк решил сосредоточиться на индюшке, он уже было понёс птицу в мясной цех, как на его рабочем столе заверещал мобильник.
- Да, мама… Нет, ма… Ма, ну я работаю… Да, сказал… Конечно, придет…Серая шаль к зеленому платью?... Не знаю…У папы спроси… Зарядка кончилась… Зарядка, говорю, кончается… Блин, ну мама! … Что значит - не хочу говорить… Ну, занят…Зааа-ааняя-ят! Очень…Позвоню попозже…И я тебя… да…целую.
Забой птицы – дело ответственное. Тут важно не испугать тварь и не дать ей придти в состояние паники перед закланием, иначе дикий птичий страх отравит всю ее питательную силу, и, как потом не старайся, привкусом смерти будет насыщено самое нежное филе, и даже бульон из требухи будет отдавать смертельным индюшачьим ужасом. Марк свистнул на помощь практиканта. Девятнадцатилетний Сильвано уже успел раскочегарить плиту, и перед началом работы заботливо пополнял баночки со специями. Марку нравилось усердие юноши, а главное, льстила мгновенная и всегда подобострастная готовность Сильвано выполнять любые распоряжения шефа. Тоном мэтра Марк комментировал процесс: - Так, берём индюшку, только не за ноги, и не за горло, а в охапку, пусть чувствует тепло рук. Не делать резких движений, а то испугаешь. Песенку ей спой или поговори с птичкой, чего ты хихикаешь? Вот так: - Ах, ты мой птенчик, хорошая птичка, хорошая, спокойно, спокойно, не бойся… Тем временем несем – медленно! – в цех, укладываем вот так - на плашку, и – ррраз!! Марк коротким, уверенным движением отсёк голову индюшке, потом проколол артерии у горла – Сильвано ловко подставил миску. Чуть-чуть тёплой индюшачьей крови Марк потом добавит в паштет из печени, или даже в подливку. Едва ощутимый привкус свежей крови в безобидном паштете любого мужчинку превращает в плейбоя. Обезглавленная индюшка еще трепыхалась в цепком кулаке маэстро. - Теперь ощипываем. Начинаешь с хвоста, сначала большие перья, потом подпушек. Ручками, ручками, не надо ножом ковырять. Давай, шевелись. Через двадцать минут - чтоб как штык! Марк оставил Сильвано возиться с индюшкой, а сам пошел заниматься раскладкой по сегодняшнему меню. Инцидент с Марго не шёл у него из головы. Ведь подставит, сука, подставит рано или поздно. Да ещё и BMW, блин, поцарапали. И капля эта… Воронки в районе горла и внизу живота завибрировали.
В этот момент у его рабочего стола нарисовался Бертран: - Марк, иди, тебя мсье Дюшон срочно зовёт. Что еще за напасть? Марк поплелся в кабинет управляющего, на ходу вытирая руки полотенцем… Чёрт, забыл! Вернулся на кухню, напялил на голову колпак. Глянулся в зеркало в коридоре: нормально. Только царапина на подбородке саднит.
- Мсье Динде, - начал без предисловий седовласый вальяжный Дюшон, - мы были весьма довольны вами и вашей работой. Вы перспективный молодой шеф, и вы знаете, мы даже собирались послать вас в марте на международный конкурс поваров в Ниццу. Но в последнее время вы позволяете себе немыслимые выходки!! На вас жалуются посетители, персонал… - Посетители? – Марк не верил своим ушам. – Но позвольте, не далее как вчера… - Вчера мне домой позвонил синьор Чеккини, давний наш клиент, и заявил, что у него острое желудочное расстройство. Ему подали вчера ваше фирменное блюдо, аббаккьо в спарже, подливка была почему-то горькой, Чеккини говорит, что едва до дома добрался. Заявил, что ноги его больше не будет в нашей забегаловке. Марк тупо уставился в пол. Подливку к седлу барашка делал Альфредо, но не мог же Марк заложить друга. Да и странно как-то…Впервые подобный казус. - И это, к сожалению, не единичный случай! - продолжал Дюшон. – Пошли жалобы от посетителей на кондитерку. Кто вчера делал тирамиссу? Вы? Еще и груши с пармиджано, говорят, с гнильцой подаём. Мы фрукты где закупаем? На рынке? И вы сами взяли обыкновение ездить на закупку? То-то Бертран докладывает, что вы чрезмерно вольно распоряжаетесь наличностью. Так, завтра финансовый отчет за месяц мне на стол. И вот ещё что, Марк. Синьорина Ламберти написала сегодня заявление об уходе. Основная причина – это вы! Маргарита жалуется, что шеф Динде пристаёт к ней, проходу, мол, не даёт, а сегодня вообще пытался чуть ли не изнасиловать в подсобке… Марк, что вы себе позволяете? Ламберти на хорошем счету, гости ею довольны, чаевые у неё всегда самые крупные! Заведение не может терять из-за вас, Динде, такой ценный персонал!
Дзынннь! Марк вдруг почувствовал, как в области солнечного сплетения у него будто воронка открылась, почему-то желтого цвета – и растёт, и пухнет, и тянет, и сосёт под ложечкой, будто гигантская присоска в живот впилась.
- Итак, - закончил Дюшон, - во-первых, ни в какую Ниццу, Марк, вы не поедете. Во-вторых, подойдите к синьорине Ламберти и попросите официальных извинений, сделайте всё возможное, чтобы Маргарита не уволилась. Иначе будете уволены вы. Дюшон устремил взгляд на горжетку. - Нет, нет, мы никак не можем без нашей Марго! Я накладываю на вас штраф в размере 25 процентов месячного жалованья. У меня всё, ступайте на рабочее место. И не забывайте надевать колпак, когда выходите в зал!
- Вот индюшка, мсье Марк! – радостно завопил Сильвано, едва Марк приплёлся на кухню. Тушка была ощипана, но не идеально, кое-где торчали пёрышки и волоски. - Теперь, Сильвано, птицу следует опалить. Вот так. Марк насадил тушку на вертел, включил портативную газовую горелку и стал методично опаливать индейку. Мысли у него были в смятении. Сегодня в «Меркурий» придет Беатрис, и ей наверняка донесут историю с Ламберти. Сама же Марго и поделится, так сказать, счастьем… Шлюха. Марка немного трясло. Как все сразу навалилось! Поездка в Ниццу накрылась… И что это ещё за подстава с подливкой Альфредо?
По кухне между тем разливался пряный запах опалённой птичьей шкурки. Индюшка стала наконец-то безупречно чистой и слегка подрумяненной.
- Теперь, Сильвано, аккуратно вскрываем тушку и потрошим.
Индюшку полагалось вспарывать специальными ножницами, как учили в лицее, но Марк, как настоящий профи, пользовался своим инструментом. Для резки птицы у него был персональный нож, с нешироким лезвием, но с необычной геометрией и с особой формой жала. Таким ножом пользовался шеф ресторана «Джоконда» в Падуе Джованни Иль Веккьо, у которого проходил годовую практику сам Марк. Нож входил в тушку без усилий, не ломая косточек и не разбрызгивая сок. Ни капли жира на белоснежном фартуке Марка не оставалось. - Давай, Сильвано, выгребай внутренности. Сюда, в глубокую миску. Желчный пузырь – сразу в ведро. Сердце, печень, требуху промой, посоли чуть-чуть, капни лимонного сока и положи пока в холодильник. Вечером сварим бульон – надо же персонал чем-то кормить.
Марк смахнул тряпкой ошмётки со стола, и неожиданно его палец наткнулся на лезвие тесака – услужливый идиот Сильвано принёс для разделки индюшки, да за ненадобностью так и бросил на столешнице. Чч-чёрт!! Бледный тоненький шрамчик на подушечке указательного пальца правой руки медленно багровел и набухал, потом уверенно раскрылся и тяжелые капли артериальной крови закапали на нержавейку столешницы. Это уже слишком! Марк сунул палец в рот, а кретин Сильвано помчался в подсобку за аптечкой. Марк промыл палец перекисью, попрыскал дезинфекционным спреем, заклеил пластырем. Всё тело ниже диафрагмы вибрировало, а теперь уже и правая рука стала как чужая. Гадство. Мсье Динде сегодня явно не в себе.
- Нет, ну какая ж сука Марго… И Альфредо, тоже мне, друг…- Марк терзался тяжелыми мыслями, сосание под ложечкой усиливалось, в горле чуть першило, - в то время, как он деловито обмывал индюшку водой с лимонным соком и стаканом «Божоле» («для абсорбции дерьма и дезинфекции брюха», как говаривал Старик Джованни). Потом Марк аккуратно положил тушку в добротную 20-дюймовую кастрюлю и занялся маринадом. В кармане куртки настойчиво верещал телефон. Марк машинально вытер жирные руки в ошмётках лука и в уксусе о фартук и достал истерично воющую мобилу.
- Да, мама…Да…Ну, и?... Но я-то тут при чем? … Не, ма, ну зачем нам ещё тетя Лола…у нас семейный вечер…столик на четверых… понимаю, что скучно…в следующий раз… как папа?...лежит… ладно, пусть отдыхает… Да… индюшку…почему нельзя? … нежирная…нет…нет…что теперь, ужин отменять? …дай ему таблетку… Ладно, созвонимся, работы много… Да… Да… Нет… Все…да, ладно…целую…до скорого….чао, мама… и я тебя люблю…. Чао, чао.
Правильно замариновать и выдержать индюшку перед обжаркой – это важнейший и ответственнейший этап всего процесса. Разумеется, Марк знал классические комбинации и оптимальные пропорции ингредиентов, но каждый раз оставлял себе процентов десять «на творчество». В основе яблочный уксус с полусухим тосканским вином, туда кладём мелко порезанный лук, чуть чесночку, пеперончино для резкой нотки, ещё, пожалуй, кориандр, листики мяты, повилику, и выдавливаем два лимона для басовой партии. Тушку предварительно тщательно натираем смесью мелко растёртой редьки с хреном, чтобы поры раскрылись, подогреваем до 27 градусов – и voila, кладём в маринад. Да, а не добавить ли нам ещё и горсточку моченой брусники? не помешает. Ок! Время пошло.
Марк вывалился на крыльцо ресторана. До открытия ещё час, посетители начнут появляться не раньше четырёх…Марк стрельнул сигаретку у охранника. Он вообще-то не курил, но необходимо было как-то успокоиться. Его Великий День начинался так славно, так безмятежно, а тут – одна засада за другой, словно по плану. Солнце в небе безмятежно улыбалось, но на него неотвратимо надвигались облака в виде странной пунктирной линии. BMW Марка горделиво блистала под лучами на стоянке, а на её боку позорно горела подлая царапина. Издалека видно, всем видно!
Палец ныл, сигарета тлела. Марк попытался сконцентрировать мысли на позитиве. Сегодня свидание с Беатрис. Мама с папой придут. ОК. Индюшка должна получиться такой…особенной. Звонок. Она, она, милая моя Беатрис. Как ты мне сейчас нужна, любимая.
- Да, милая…На работе…Что?... Почему?!...Почему не придёшь?... Ах, Альфредо звонил… Нет, меня не увольняют, с чего ты взяла?... Да нет, же, Беатрис, всё не так!! Эта шлюха Марго…Дай сказать… Что значит, всё кончено?... Нет, ты не можешь…Погоди, а родители?...Уезжаешь? … именно сегодня ты мне об этом говоришь… Нью-Йорк?!... в «Набоб», поваром… кто? …Альфредо…
Марк зарычал и метнул мобильник в стену «Меркурия». Но телефон не рассыпался, как ожидалось, на тысячу мелких кусочков, у него всего лишь треснул дисплей. Завывая, Марк сделал несколько кругов по автостоянке, пиная колеса автомобилей и плюя на стекла и водительские зеркала. У альфредовского «Форда» включилась сигнализация, Марк подобрал искорёженный мобильник и поспешил обратно на кухню. В узком коридоре он нос к носу столкнулся с Альфредо. Тот попятился, но Марк с искажённым лицом схватил его за фартук. - Это всё ты!! Ты меня подставил с Чеккини! А за Беатрис я тебя сейчас просто порву!! - Так, руки убери! Успокойся. Никто тебя не подставлял. Ты ведь мне сам сказал сенапе в подливку добавлять, да? какие ко мне претензии, себя вини. - Беатрис??!! - Так у нас давно с ней роман. Еще с той вечеринки, когда ты в бассейне заснул. Ты же телёнок, ничего не видишь, не слышишь, все разговоры только про кухню… Хоть бы серьги девушке подарил…Она это дело любит, целуется потом так сладко…
Ххрряссть!! Марк нанес коллеге удар в переносицу. Альфредо отшатнулся, закрыл лицо руками, а Марк продолжал в исступлении наносить ему удары по голове, по плечам, по корпусу, пинать ногами. В коридоре визжали официантки, через зал к ним спешили охранники. Через мгновение Альфредо пришел в себя, и коротко ударил Марка ногой в пах. Охранники удерживали Альфредо за плечи, а Марк, скрючившись, валялся на глазах у всех на полу и скулил. В дверях своего кабинета безмолвной скалой возвышался седовласый Дюшон.
Умывшись, Марк посидел немного один в подсобке. Ничего не хотелось. Жить не хотелось. Он достал из шкафчика (код знали все, кому надо было скрытно дерябнуть на работе) бармена Майка початую бутылку виски и стал пить из горлышка. Повздыхав, Марк завалился на кухню. На него никто не смотрел. Практикант Сильвано сосредоточенно шинковал морковь. Марк решил закончить несмотря ни на что свои дела с индюшкой. Он достал из кастрюли замаринованную тушку, и положил её на обильно смазанный жиром глубокий противень. Шкурка индюшки хорошо пропиталась маринадом и благоухала райскими ароматами. Марко тщательно натёр тушку оливковым маслом с гвоздикой и кориандром, потом сходил в овощерезку, набрал яблок, пару груш (действительно, перезрелые!), немного зелёной айвы и фейхуа. Затем, не торопясь, все это мелко нарезал, приготовил фруктовую смесь, добавил сушёной земляники, грецких орехов, несколько долек помелы, аккуратно залил все это двумя стаканами «Монтепульчано» 1998 года, дал немного отстояться, и аккуратно заложил все внутрь индюшки. Потом зашил тушку суровой ниткой, зарядил противень в духовой шкаф, поставил термостат на 240. Подумав, установил первый звонок таймера на сорок минут.
Звонок телефона прозвучал в унисон со звонком таймера.
- Алло…Да, мама… Чао…Нет, не грустный… Всё хорошо… Знаешь, ма, Беатрис сегодня не сможет придти… Да так… Планы изменились… Что значит, «вот и хорошо»? … не нравилась… слава дурная… ты мне ничего не говорила… Но на ужин-то вы с папой придёте?... как?!…папе плохо?? …что ж ты не звонила?...да, зарядка… «скорая»…и что, укол?... и как он?...плохо…я думал после работы в автомастерскую заехать…да так, тачку поцарапали…козлы…я приеду… я срочно приеду…я буду звонить… и я тебя люблю… не волнуйся так…чао.
Виски произвёл свое анестезирующее действие, но только после звонка матери Марк физически ощутил, как его тело, не органы, а то, что называют «душа», содрогается от боли и тоски. В районе сердца образовалась еще одна «воронка», через которую изливался некий невидимый Марку поток энергии, скручивая и корёжа целиком все его мысли, чувства, эмоции. Марк казался себе луковицей, с которой кто-то обстоятельно, со знанием дела, аккуратно отшелушивает шкурку за шкуркой.
Марк на автомате выдвинул противень, проверил степень готовности индюшки – процесс шёл идеально! – потом переустановил термостат на 120 и оставил индюшку дозревать. Самое время заняться приготовлением соуса. Марк открыл банку очищенных португальских томатов, раздавил все это на 18-дюймовой старинной чугунной сковороде (новомодные с тефлоновым покрытием Марк недолюбливал). Тщательно размешав томаты и добившись однородной массы, Марк налил оливкового масла, потом намял свежей клюквы и добавил в соус, не забывая при этом перемешивать смесь можжевеловой лопаткой. Выдавил половинку лимона, подсыпал тмина, щепотку корицы, и ещё, для легкого палатального эффекта, капельку фиалкового масла. Умопомрачительный букет. Пусть, пусть сегодня вовсе и не Мой День, стиснув зубы, размышлял Марк, но он должен завершиться редким кулинарным шедевром.
- Мсье Динде, вас просят в зал. Клиент за четвертым столиком, - юный официантик хлопал глазами, просунув голову в помещение кухни, не решаясь зайти целиком. Марк вздохнул и поплёлся к гостям.
У окна, за четвертым от входа столиком, прямой, как оглобля, сидел неприятный пожилой тип в костюме от Armani , из-под рукава которого виднелись, демонстративно сдвинутые на запястье, золотые Patek Philippe. Возле стола на вытяжку стояли юный официантик и мсье Дюшон. Неприятный господин что-то торжественно и зло выговаривал метрдотелю. - Ах, вот и он, наш шеф – мсье Динде, - радушно воскликнул Дюшон, окатив Марка испепеляющим, адским взглядом. Господин в Armani надменно смерил Марка взглядом с головы до ног, а потом демонстративно зафиксировал взор на животе. На фартуке Марка фосфорецировало громадное жирное пятно от маринада, в живописном обрамлении капель крови. Несколько секунд все присутствовавшие пялились на это пятно, потом Дюшон торопливо поднял глаза на голову Марка – колпака не было!! Растрёпанные сальные волосы, дикие глаза, ссадина на подбородке, пальцы в крови, запах виски изо рта… Кулаки управляющего непроизвольно сжались, скулы взыграли, но он изо всех сил демонстрировал достоинство и выдержку. - Это что? – голосом финансового инспектора спросил неприятный господин, указывая на тарелку. - Жаркое из индейки, мсье, - пролепетал Марк. И почувствовал легкое покалывание в районе переносицы. - Вот это! – узловатый палец ткнулся в гарнир. В соусе, среди листочков латука и имбиря плавала серебряная пуговица. Марк машинально распахнул фартук – так и есть, пуговица на форменной куртке отсутствовала. Оторвалась, очевидно, во время драки с Альфредо, а потом, в нужный момент, скатилась прямо в соус.
Улика была неопровержимой – и вызвала извержение вулкана. - Вон!!! Вон отсюда!!! – орал мсье Дюшон, топая ногами, весь багровый, с растрёпанной шевелюрой. – Вы уволены, Динде, слышите – уволены!! С меня довольно! - с этими словами Дюшон выхватил серебряную пуговицу из соуса и швырнул Марку в лицо.
Не помня себя, Марк пробежал по коридору, услышав мимоходом щелчок таймера, сигнализировавшего о готовности индюшки, подскочил к шкафчику, швырнул проклятую куртку с позументом на пол, схватил ключи от машины, потом ещё разок глотнул из бутылки и стремглав полетел к стоянке. Он не знал, что сейчас сделает. Он готов был порвать на клочки любого, кто сейчас вякнет ему хоть слово, взять кувалду и переколотить всех и вся в этом мире, а потом долго топтать обломки. Присоски в паху, на животе, на груди, на горле, на переносице слились в одну лиловую воронку, через которую Марка обжигал стремительный адский поток. На бегу Марк ощутил, как где-то в районе макушки возникла ещё одна силовая точка, через которую в космос уходила какая-то жуткая мистическая нить, с которой невозможно было уже никак сорваться. Но Марку было не до анализа ощущений. Охранник шарахнулся в сторону, а Марк, завывая, подлетел к своей машине. Двигатель завёлся только с третьего раза, Марк в бешенстве бился головой о стенки салона, оставляя на стекле и обивке следы крови. Рванув с места, BMW со всего размаха влетела в борт «Шевроле», зазвенели осколки стекол, Марк сдал назад, долбанул бампер «Форда», лопнули подфарники, заверещала сигнализация. Вокруг раздавались испуганные крики, на середину площадки выбежал бледный охранник, на ходу вызывая по рации полицию. Марк направил машину на него, охранник перекатился через лобовое стекло и рухнул на асфальт, а Марк уже судорожно выруливал на трассу, сбивая по ходу зеркала и царапая дверки машин на стоянке. Завыла сирена, в зеркалах мелькали полицейские машины, слепили мигалки, Марку что-то кричали в мегафон, а он мчался, нёсся, летел, не разбирая пути, не видя перед собой ничего, начисто потеряв способность что-либо осознавать, чувствуя только обжигающий огненный столб над головой. Ужасной силы удар, вспышка, звон осколков. Потом тьма и тишина.
Мсье Шантез, главврач муниципальной клиники Сент-Моритца неторопливо шел по коридору в компании с психотерапевтом Вильнеком. - Кто на этот раз? - Молодой человек. Шеф-повар из «Золотого Меркурия». Там неплохая, кстати, кухня, отменная индюшатина, да и паштеты замечательные. Рекомендую. - Девятый пациент за неделю. И у всех одинаковые симптомы. Глубокий невроз, психический шок. Полная эмоциональная опустошённость. Бессвязная речь. Частичная амнезия. У некоторых пациентов мелкие травмы, порезы. Они все будто «обглоданные». Слава Богу, без летальных исходов. Надежды на восстановление не слишком оптимистичные. - Н-да…а с этим Динде, кажется, особо тяжелый случай.Человека до такого состояния довести - это работа настоящего маэстро.
© Владимир Казьмин, 2009
Примечания:
gout mauvais. – дурной вкус
Servito, signori - Кушать подано!
complimenti al сuoco - комплименты повару
C’est la vie – такова жизнь
C’est moi – это я
ma cheri – моя дорогая
