На войне как на войне

Есть у меня родной дядька, ему 86 лет, прошёл всю войну с начала до конца. Иногда. Взяв бутылку водки, мы сидим с ним и выпиваем. И всегда разговор плавно переходит в рассказы о войне. Я всегда думал, почему так получается, а потом понял – это самые яркие впечатления его жизни. Всю свою жизнь до войны и после он прожил в деревне, работал да водку пил, вот и все радости. А с войной он прошёл полроссии и почти всю Европу, видел смерть многократно. В своих рассказал он описывал не парадную сторону войны, а оборотную. Наверное, потому что парадная сторона это лишь наполовину правда. Эти разговоры всегда протекают в виде вопросов и ответов. Я спрашиваю, он отвечает.

-Дядя Петя, как Вы попали на войну?

- В 1940-ом окончил десятилетку, что по тому времени было очень прилично, и поступил в Питере в военноморское командное училище. В 41-ом все курсанты оказались на фронте под Ленинградом.

-А какие у Вас самые яркие впечатления от войны?

-Я стоял под расстрелом. В самом же первом бою немцы нас смяли и рассеяли. Несколько дней мы выходили из окружения по болотам маленькими группами. Когда вышли, то сразу же были арестованы и объявлены предателями. Политработник нас всех построил, прошёл вдоль строя и ткнул в грудь пальцем несколько человек и велел выйти им из строя. Возле меня постоял полминуты, но прошёл мимо. Выбранных отвели на 10 метров в сторону и у нас на глазах расстреляли. Остальных зачислили в состав части. Я тогда дня три не мог заснуть.

-Дядя Петя, а вот Вы говорили, что дважды стояли под расстрелом. А за что второй раз?

-Нас тогда подняли в безнадёжную атаку практически на верную смерть. Мне достался ручной пулемёт. Ну, с пулемётом значительно веселее умирать. Но вскоре немецкая пуля попала в газовый редуктор и срикошетила мне по низу подбородка, почти по горлу. Пулемёт отказал, а с меня полилась кровища как с барана. С этим пулемётом я попёрся в медпункт. Там на меня налетел какой-то капитан и с криками «предатель, твой пулемёт в бою нужен, расстреляю суку и т.д.» поволок расстреливать. Молодая врачиха повисла у меня на шее и начала орать на капитана «куда вы его тащите, он же кровью истечёт, не видите, он ранен». В общем отбила. Капитан проверил пулемёт, убедился в неисправности и отстал. Пошёл ловить других.

-Дядя Петя, а правда что в начале войны, когда вы ходили в атаки, сзади шли вооружённые люди и следили чтобы никто не остался в окопе? Как они назывались?

- Да, было. Заградотряды назывались

- Это ж при штрафбатах были заградотряды

- Да нет, не только. В 1941 году обстановка на фронтах была очень тяжёлой, Красная Армия драпала без оглядки, деморализованная и в полной панике. Причём офицеры бежали впереди солдат, потому как были на автомобилях. Построит такой офицер роту, назначит старшим сержанта, отдаст ему приказ: Вы там врежьте фашисту как следует. А сам усаживается в автомобиль и драпать. Сержант почешет репу, подумает: Уж если офицерам это всё не нужно, то и мне подавно. И тоже драпать. И было решено создать специальные заградотряды, которые бы остановили это беспорядочное бегство. В отряды набирали со всей дивизии по каким-то никому неизвестным критериям бойцов и наделяли их особыми полномочиями. И они останавливали отступающих, выводили их на позиции и подымали в атаку. Причём при неповиновении имели право расстрелять на месте и расстреливали.

-А как Вы получили офицерское звание, если не кончили даже одного курса училища?

-В 1942-ом окончил курсы младших офицеров где-то в Карелии, получил младшего лейтенанта и снова был отправлен на ленинградский фронт. Лейтенантское звание в пехоте самое отстреливаемое, снайпер работал в первую очередь по ним, да и личный состав обновлялся за месяц чуть не целиком. Приходилось принимать командование остатками роты несколько раз, как единственному живому офицеру. Трижды был ранен, но по счастью кость не была задета – ибо тогда медицина тока ампутировала конечности с повреждёнными костями, делать сложные операции не было времени. Четвёртый раз был ранен в Польше в марте 45-го. Лежу в госпитале весь в бинтах, ног не видно. Заходит врач.

- Доктор, мне 23 года, война оканчивается, у меня будут ноги?

Врач молча выходит. Через некоторое время заходит вновь.

- Доктор, мне 23 года, война оканчивается, у меня будут ноги?

В итоге операция длилась долго, но ноги спасли. Врач собирал кости по кусочкам. Что его на это сподвигло до сих пор не понимаю.

-Дядя Петя, а евреи воевали?

- Евреи были двух видов. У меня в разведроте были очень отчаянные парни и в плен они не сдавались никогда, потому что немцы их расстреливали без разговоров. Хотя нет, один сдался из моих. Это было уже в 45 году. Перед любым наступлением проводилась разведка боем. В тот раз она была назначена на 6 утра. Ну, вот сидим в окопе. Офицеры постоянно проверяют личный состав, чтобы не было перебежчиков. И вдруг замечаю – одного из новеньких нет. Сразу переполох – перебежал, всё рассказал, разведка боем отменяется. Потом другой приказ – не ждать утра, провести разведку немедленно. Рванули, застали немцев врасплох. В одной из землянок застали и этого перебежчика. Я потом у него спрашивал – о чём ты думал? Война оканчивается, мы победили, а ты сдаёшься. Немцы же тебя всё равно бы расстреляли – ты же еврей…..

Говорит, что очень испугался. Сюда попал из штабных.

Евреи второго вида занимали места всяческих каптёрщиков, штабистов и т.д., даже бывали в окопах, балагурили и рассказывали анекдоты. Но если они из окопов вдруг исчезали, значит завтра/послезавтра наступление.

-А что для вас было самым страшным на войне?

-Самое страшное это рукопашная. Даже не сама рукопашная, а отходняк от неё – во время самой рукопашной всё мелькает как в немом кино, даже задуматься некогда. В самом начале меня учили взрослые мужики, воевавшие ещё в гражданскую: Сынок, ты вперёд не лезь, мы сами справимся. Ты смотри чтобы нас сзади не ударили. А потом, когда немцы в атаке дошли до наших окопов, мы схватились в рукопашную.

Помню смутно, но когда мы отбились и лежали вповалку, отдыхали, мне один «старичок» указал на мёртвого немца, лежащего в нашем окопе с вылетевшими мозгами: -Посмотри на своего крестничка, это ты его прикладом приголубил. Мне сделалось дурно, Я весь переблевался, а потом этот немец и его мозги долго мне снились.

-Дядя Петя, а правда что наши в Германии тоже марадёрствовали?

- Да было дело, хоть и нечасто, но было. Немцы, напуганные Геббельсом, сидели в подвалах и выходить наверх боялись. Ну, дык некоторые наши солдаты заходили в те подвалы, давали очередь в потолок. Затем снимали фуражку и шли со словами "Ур, гольден" Понравившуюся немку просто брали и вели куда хотели. Если их пытаешься останавливать, то в ответ звучало: -Лейтенант, мою семью в под Смоленском всю сожгли заживо, а сестрёнку изнасиловали на глазах родителей. А я не могу забрать их побрякушки. А той немке я потом буханку хлеба дам. И ответить было нечего.

И только потом по приказу Сталина в Берлин приехал Жуков, известный своей жесткостью, для наведения порядка и объявил расстрел за марадёрство. И патрули расстреляли на месте не одного солдата, прошедшего всю войну и оставшегося живым. Но особенно зверствовали уголовники.

- Какие уголовники, из штрафбатов?

-Да нет, обычные беглые уголовники. В то время было очень много побегов из лагерей. Уголовники тянулись в сторону Германии, по пути завладевали документами военных, подпаивая их или просто убивая, переодевались в их форму и добирались до оккупированных нами территорий. А там вволю грабили и насиловали под прикрытием военной формы. Если повезёт, то возвращались на Родину героями.

Однажды был случай. Мы стояли в Дрездене. Дрезден был полностью разрушен американцами – не было ни одного целого дома, все немцы жили в подвалах. И вот идёт переодетый старшина, проходит мимо капитана без отдания чести. Капитан оборачивается: – Старшина, а где ваше приветствие? Старшина вытаскивает пистолет и стреляет в капитана. Сам скрывается в развалинах.

Батальон был поднят по тревоге, построен в цепь с интервалом в метр и был устроен чёс. В результате в одном из подвалов нашли группу уголовников в нашей форме. Старшина был там же. Всех передали в комендатуру, а старшину застрелили «при попытке к бегству».

- А освобождённые народы как вас встречали? Поляки, например.

-Я лежал в госпитале в Польше в самом конце войны.

- Молодые полячки перевязки делали?

-Да нет, поляки нас не жаловали. В тёмном месте запросто могли пристрелить. Летом 45-го поляки вырезали офицерский госпиталь с тяжелоранеными. Причём вырезали без единого выстрела все 180 человек и весь медперсонал. После этого вышел приказ создавать отряды самообороны из выздоравливающих и выдавать им оружие. Меня назначили командиром такого отряда.

В общем жили неплохо. Я сдружился с тремя ленинградцами. Они где-нибудь у пана уведут свинью, зарежут, а в другом месте продадут. А вечером идём гулять в ресторан. Но как-то попались мои орлы пьяными подполковнику медслужбы. Он их запер в подвал в виде ареста. Я узнал об этом и пошёл их выпустил – «Амнистия, ребята!». Наутро подполковник не нашёл своих арестантов и разорался: -Где этот старший лейтенант, который отменяет приказы подполковника? В итоге меня досрочно выписали, и я поехал в свою часть, стоявшую в Дрездене.

-А какие у Вас награды?

- Три Красных Звезды и Отечественной Войны первой степени. Третья звезда нашла меня спустя 58 лет в 2001 году.

-А за что?

- Как за что… война была....за успешные боевые действия. Вот вторую звезду я равняю со звездой героя.

-Это как?

-Мы удерживали высоту под Волховстроем третьи сутки. Немцы постоянно атаковали, мы отбивались. В перерывах я запрашивал по рации резерв, но резерва не было. И вот нас осталось 12 человек, я тринадцатый. Запрашиваю помощь, мне отвечают, что помощи не будет. Приказ стоять насмерть. Ну, собираю бойцов, обрисовываю ситуацию и спрашиваю: -Что будем делать, умирать или сдаваться в плен? Все дружно решили умирать. Ну, обнялись напоследок, попрощались каждый с каждым, разделили последние патроны и заняли места. На душе словно праздник – чистота и лёгкость, словно Господь отпустил все грехи, а тут ещё и солнышко вышло. И честное слово умирать было нестрашно.

Немцы тоже измотаны, но труса не празднуют, идут двумя цепями. Мы не стреляем, бережём патроны. И вдруг немцы залегли, потом вскочили и побежали назад. Мы в недоумении. Оглянулись назад, а там наши танки.

Потом нас всех представили к Красной звезде. Командир потом сказал: - Если бы вы погибли, то звёзды были бы золотыми.

-Вы геройски прошли всю войну, почему не остались в армии? Сейчас бы генералом были.

Он смеётся: -Не, генералом бы не был. Полковником бы был. Ну, так молодой был, да и глупый. В Германии мне платили 5000 оккупационных марок и 2500 рублями. Плюс пятидесятипроцентная надбавка за то, что часть гвардейская. Все рубли можно было складывать на сберкнижку, на марки покупать подарки и драгоценности, а я всё прогуливал. А что, парень молодой, деньги есть (всегда была полная планшетка), немки симпатичны и доступны. Ну и загуливал. В конце концов командир вызвал и сказал: -Или завязывай с гулянками, или пиши рапорт на демобилизацию.

Ну, я и написал. И поехал домой.